Печатные издания, аудио- и видеоисточники, социальные медиа — каждый из этих типов информации несет разные смыслы и представления о реальном мире.
В качестве классического примера этого эффекта часто приводятся дебаты между Джоном Ф. Кеннеди и вице-президентом Ричардом Никсоном, которые прошли в США 26 сентября 1960 г. Те, кто слушали дебаты по радио, решили, что победил Никсон. А вот телезрители видели потеющего и нерешительного Никсона и подумали, что выиграл более спокойный и уверенный Кеннеди…
Каким бы типом информации о событиях, которые происходят сегодня в Беларуси, мы не воспользовались, становится очевидно, что в стране происходит революция.
Революция является одним из самых драматических методов борьбы за власть, поэтому поведение народных масс, групп и вожаков, участвующих в ней, плохо поддается рациональному анализу. Несмотря на последние достижения в политических технологиях, нацеленных на инициирование и управление революционными явлениями и процессами, природа борьбы за власть остается весьма непрозрачной и слабо предсказуемой.
Телеграм-канал Nexta может осуществлять краткосрочное планирование и координировать движение сотен тысяч демонстрантов по улицам Минска и других городов Беларуси. De facto лидер белорусов Светлана Тихановская и Координационный совет могут сформулировать ближайшие задачи революции и лозунги. Это очень хорошо.
Но просчитать финал революции, ее результаты, мы, к сожалению, вряд ли способны. Глубинные человеческие энергии, инстинкты и чувства — природа человека (human nature) — вовлеченные в революционную борьбу, не желают поддаваться управлению, а уж тем более прогнозу.
А вот аналитическую рамку в работах по стратегии поискать можно и нужно! При ее наличии читатель сам на месте сможет точнее оценить ситуацию, определить причины происходящего и, быть может, найти решения, которые повлияют на ход революции и ее результаты.
Но сначала следует определить причины и характер Белорусской Революции. Что это за революция?
Триггеры Белорусской Революции
В стратегических исследованиях революция обычно определяется как нескоординированные выступления народных масс, нацеленные на смену тех, кто стоит у власти, и на изменение социально-политических основ общества и государства.
На первых стадиях революции ее цели далеко не всегда можно определить в виде четкой концепции. Но направление, в котором развивается революция, обычно просматривается уже с самого ее начала.
Начнем с триггеров. Главные из них представляются автору следующим образом.
- Игнорирование властью пандемии коронавируса и массовое сокрытие заболевания вызвали широкое общественное негодование.
- Еще до объявления сфальсифицированных результатов президентских «выборов» за решетку были брошены главные электоральные оппоненты Александра Лукашенко и известные оппозиционные политики. Откровенная и наглая фальсификация результатов «выборов» породила всенародный гнев, который вылился в небывалые в истории Беларуси мирные массовые демонстрации, забастовки, митинги и другие акции. Под национальными бело-красно-белыми флагами на улицы вышли сотни тысяч людей, большинство из которых — женщины. Отставка правителя, освобождение всех политических заключенных и проведение новых прозрачных президентских выборов стали главными требованиями революции.
- Власть ответила беспрецедентным насилием — избиениями, задержаниями, пытками, изнасилованиями и убийствами мирных демонстрантов. Арестовывают политиков, активистов, журналистов и даже священников. В тюрьмах не хватает мест. Идут обыски в офисах компаний и в домах граждан. ОМОН, милиция, спецслужбы, военные, бронетехника, а также группы одетых во все зеленое, в черных масках и без знаков отличия личностей стали постоянными элементами ландшафтов белорусских городов и весей.
- Кандидат в президенты Светлана Тихановская, за которую проголосовало большинство избирателей, была насильственно вывезена спецслужбами правителя в Литву, откуда инициировала создание Координационного совета. Он становится единым представительным органом белорусского общества для преодоления острейшего политического кризиса в Беларуси.
- Власти арестовывают членов президиума Координационного совета или вынуждают их покинуть страну.
- Тихановская встречается с главами западных государств, выступает в ООН и на форумах важнейших институтов, органов и учреждений ЕС, просит о помощи и посредничестве в урегулировании кризиса путем переговоров, пытается сформировать параллельные структуры власти.
- Лукашенко просит помощи у Владимира Путина, и тот обещает кредит в 1,5 млрд долларов. Проведение учений элитных подразделений российской армии у границ Беларуси с НАТО фактически переводится на постоянную основу.
- На фоне вопиющего беззакония, судейско-административного беспредела и тотальной коррупции власти, Лукашенко проводит тайную «инаугурацию» и, тем самым, превращается из диктатора в узурпатора.
- После многочисленных консультаций коллективный Запад единогласно объявляет Лукашенко нелегитимным и начинает вводить персональные санкции. Беларусь покидают послы ряда западных государств.
- Проходят марши протеста пенсионеров, которые еще недавно были одной из главных опор режима. Идет успешная самоорганизациях белорусов по месту жительства. Вспыхнули ночные пожары в нескольких зданиях местных отделений «правоохранительных» органов. Узурпатор грозит применить боевое оружие против мирных демонстрантов.
- В последние дни узурпатор пытается столкнуть Революцию на рельсы карнавала и расколоть белорусов. На экранах появляется скомороший нарратив узурпатора о якобы «спасении» им лично Тихановской от удела «сакральной жертвы». Этого показалось мало, и Лукашенко является в тюрьму «посоветоваться» о проекте новой конституции с Виктором Бабарико и другими политическими заключенными, которых нередко ассоциируют с российским «Газпромом»…
Системный кризис режима
Динамика триггеров во времени свидетельствует об эскалации действий как оппозиции, так и властей и указывает на глубокий системный кризис политического режима.
Подспудно и долго бурлившие в недрах общества проблемы и противоречия в конце концов прорвались наружу и теперь определяют характер Революции и направляют ее движение.
Эти проблемы и противоречия оказались настолько острыми, что в отсутствие общебелорусского консенсуса в системе могут возобладать бифуркация и другие центробежные силы. Тогда система может пойти вразнос и даже погибнуть. В этом случае может не оказаться ни победителей, ни побежденных…
Каковы характерные черты Белорусской Революции?
Триединый характер Белорусской Революции
У Белорусской Революции триединая суть.
Во-первых, эта Революция является национально-демократической. Национальное большинство — белорусы — поднялись против Лукашенко и его архаичной персоналистской системы несменяемой власти.
В течение 26 лет значительная поддержка Лукашенко и его ошметочной идеологии «нео-советского интернационализма» обеспечивалась в обмен на гарантированные «социальным» государством прожиточный минимум и личную безопасность граждан.
Пандемия коронавируса стала больше, чем просто триггером Революции. Коронавирус пробил брешь в системе потому, что она отказала белорусам в онтологической безопасности. Кроме того, Лукашенко и его система возложили вину за пандемию на самих заболевших — беспрецедентный случай в мировой истории здравоохранения. Началась самоорганизация граждан в защиту своего здоровья и своих жизней…
Во-вторых, это революция эпохи постмодерна. Она ставит акцент на постоянное изменение общества в новом глобальном пространстве, на ведущую роль интернета, ИТ и социальных медиа, на активное участие женщин, молодежи (студентов, профессионалов, бизнесменов) и иных слоев населения в политической динамике.
Ведущую роль «феминизма» в Белорусской Революции можно отчасти объяснить тем, что в весьма традиционном белорусском обществе с его пиететом к воинской профессии, женщинам все еще приписывается роль «слабого пола». Данный миф всячески поддерживался режимом Лукашенко и его официальной пропагандой. Это обстоятельство сыграло свою роль в решении белорусок использовать свою феминность для того, чтобы попытаться смягчить и хоть немного нейтрализовать брутальность ОМОНа, милиции и личностей без опознавательных знаков.
Это своеобразный асимметричный ответ белорусского общества на применение кинетической силы властями Лукашенко и на варварское, антиевропейский поведение органов «правопорядка».
Быстро развивающиеся цифровые технологии уже позволяют талантливым айтишникам-бизнесменам из любой точки мира едва ли не в одиночку влиять на практически любой аспект медиа среды. Используя YouTube, Facebook, Twitter, Telegram, a в самое последнее время и AI, профессионалы в состоянии планировать, создавать, продвигать и, когда необходимо, моментально корректировать масштабные политические проекты и акции.
Кибер-революционерам оказалось по силам атаковать и вывести их строя официальный веб-сайт МВД, хакнуть интернет-трансляцию государственного телевидения и показать на всю страну насилие над мирными гражданами, творимое силовыми органами и наемниками. Кибер-партизаны скачали базу данных сотрудников МВД и уже обнародовали часть списков с подробной информацией…
Народные массы в охваченной революцией Беларуси, где чуть ли не у каждого есть смартфоном с Facebook и Telegram, очень сильно отличаются от ограниченного числа намного меньших по размеру виртуальных групп, которые выходили на улицы и площади лишь десять лет назад. И это неудивительно: с каждым годом все больше белорусов черпают новости и информацию из приложений для социальных сетей на мобильных устройствах.
Сегодня «пузыри политических предпочтений» (political preference bubbles) ведут упорные, нескончаемые информационные войны на платформах социальных медиа (на этаких цифровых полях сражений), двигая своих сторонников, реально существующих или воображаемых, против их цифровых противников.
Быстрое увеличение доступа к социальным медиа и ускоренное формирование виртуальных связей вокруг онлайн-сообществ, участники которых разделяют политические предпочтения, все больше и больше ведет к кристаллизации так называемых «цифровых наций» (digital nations).
Отсюда — один шаг до социально-медийного национализма, который предоставляет своим виртуальным гражданам убежище от реальности и подменяет компромисс, на котором зиждется реальный мир, коллективным виртуальным, зачастую агрессивным стремлением к достижению разделяемых политических предпочтений. Никаких переговоров с противником! Все как у Катона Старшего в Древнем Риме: «Карфаген должен быть разрушен!»
Чем больше времени люди проводят в онлайн-мире, тем больше этот мир определяет то, кем они являются…
В-третьих, эта Революция белорусов является национально-освободительной. В той или иной форме она продолжается многие десятилетия. Эта борьба не прекращалась ни «при поляках», ни «при немцах», ни «при советах», ни после провозглашения государственной независимости в 1991 г. У этой перманентной борьбы есть и победы, и поражения…
Национально-освободительная составляющая Белорусской Революции в первую голову направлена на сохранение государственного суверенитета Беларуси, против русского реваншизма, неоколониализма и аннексии под видом экономической, военной и политической интеграции. На постсоветском пространстве Беларусь является последним клиентом русского «царя» Путина. Революция нацелена против антибелорусской «нео-советской» клики Лукашенко.
Не следует удивляться, что сегодняшний всплеск национально-освободительной борьбы отличается почти полным отсутствием антироссийской риторики. Одна из причин этому имеет чисто геополитическую подоплеку: большинство белорусов не испытывает вражды к «старшим братьям» и прагматично предпочитает не дразнить и так озлобленного «русского медведя».
Но эта ставшая притчей во языцех этническая толерантность белорусов может закончиться в любой момент. Почему?
Этнические белорусы составляют около 84% населения Республики Беларусь. В результате государственного переворота (coup d’état) в 1996 г. власть в стране захватил Лукашенко, который был избран президентом еще в 1994 г. Двадцать шесть лет страной правит по понятиям антибелорусская группа из чекистов, криминальных авторитетов и генералов. Во главе ее — индивидуум, который сам толком не знает, какого он роду-племени.
Поставленная и контролируемая Москвой, эта группа настолько про-интеграционно настроена и «интернациональна», что сам Карл Маркс позавидовал бы. По оценкам ряда белорусских и зарубежных аналитиков, гешефты этой клики составляют порядка 15-25 млрд долларов в год. Чтобы сохранить такие барыши, клика и ее московские хозяева не остановятся ни перед чем.
Беларусь превратилась в страну, для которой сбылось пророчество одного из классиков элитологии (науки об элитах или социологии малых групп) Гаэтано Моска.
«В государстве, где разнородные социальные [этнические, языковые, религиозные, классовые и др. — А.П.] группы населения перемешаны, правящий класс следует комплектовать почти исключительно из представителей преобладающей группы, — предупреждал итальянец сто лет назад. — Если это правило не соблюдается из-за недостаточной численности преобладающей группы или ее невысокого морального и интеллектуального уровней, то в итоге получится больная страна, стоящая на пороге опасных политических потрясений».
Если следовать логике графа Моска, то можно прийти к следующему умозаключению. Действительно, зачем русскому, поляку, украинцу, еврею или рома, проживающему в Беларуси, создавать и развивать сильное национальное белорусское государство, где население говорило бы по-белорусски, а у власти стояла бы национальная белорусская элита? Ведь у живущих в Беларуси меньшинств механизмы адаптации к местной среде создавались и апробировались десятилетиями (если не веками), хорошо отработаны и весьма эффективны. Как результат, в политико-организационном плане меньшинства часто переигрывают белорусский национализм на его собственной территории… Чем не аргумент в жанре Realpolitik?
Дальше замалчивать проблему власти меньшинств и диаспор в Беларуси невозможно, поскольку она связана с трагической историей этнических и конфессиональных конфликтов, которые повлекли гибель миллионов людей. За последние сто лет каждый раз, когда происходила смена внешних центров влияния или контроля/оккупации (Польша, Германия, Россия), статусы онтологической безопасности меньшинств и белорусского большинства менялись, причем иногда очень резко.
Если в ходе Белорусской Революции представители каких-либо меньшинств и диаспор почувствуют угрозу — реальную или мнимую — своей онтологической безопасности, то они могут стать на сторону режима узурпатора, который пытается силой подавить революционный порыв белорусов. Что делать?
Уже сегодня следует начинать разговор между разными национальными и религиозными общинами и лидерами этих общин. Каким образом?
а) Разоблачать провокации наподобие той, которую недавно предпринял Сергей Нарышкин. Директор Службы внешней разведки Российской Федерации попросту попытался задействовать «католический фактор» таким образом, что это могло привести к вспышке межрелигиозного насилия в Беларуси. Хорошо, что вмешался Ватикан. Не дай Бог увидеть еще одну религиозную войну.
б) Пытаться стать на место «иного» собеседника и осмыслить его аргументы. Когда-то госсекретать США Генри Киссинджер и премьер-министр Израиля Голда Меир подали цивилизованный пример такого, казалось бы, очевидного приема. На заявление Киссинджера, что он, во-первых, гражданин США, во-вторых, государственный секретарь США и только в-третьих — еврей, Голда Меир ответила: «А у нас в Израиле читают справа налево!» В разных государствах разные этнические и религиозные группы населения находятся в разном положении и позиционируют себя по-разному.
в) Не отвергать с порога такие подходы и механизмы, как «соглашение о разделении власти» (power sharing), «позитивное действие» (affirmative action), «кооптация» (cooptation), «мультикультурализм» (multiculturalism) и «национальная и культурная автономия» (national and cultural autonomy). Они широко используются в странах Запада для регулирования межэтнических и межрелигиозных проблем. Иногда — успешно, иногда — не очень. Еще больше эти подходы подвергаются беспощадной критике. Все-таки, они, наверное, ничем не хуже, а в чем-то даже и лучше, чем такие ноу-хау Москвы как, скажем, «договорняк».
Если в Беларуси революционные силы сумеют наладить диалог по национальным и религиозным проблемам и найти компромиссы или даже прийти к определенному консенсусу, то белорусский национализм получит серьезный шанс сыграть прогрессивную роль в становлении и развитии новой белорусской национальной государственности.
Как видим, Белорусская Революция является динамическим феноменом, качественные и количественные параметры которого тесно переплетаются. После их выявление и краткого разбора мы можем приступить к поиску аналитической рамки, о которой говорилось в начале статьи.
Что это за аналитическая рамка? Об этом— во второй части статьи.
Александр Перепечко /naviny.by