Политолог — о том, почему тактика диалога с Лукашенко никогда не сработает, и почему не правы те, кто считает, что санкции толкают Беларусь в руки России.
— Вы еще в 2013 году критиковали политику ЕС в отношении режима Лукашенко. На протяжении многих лет мы живем в повторяющейся системе: санкции-диалог-санкции, видели издержки и того и другого. Почему именно ограничительные меры, по-вашему, приведут к результату?
— Должна быть последовательная политика европейских стран в отношении режимов Лукашенко, Путина, Алиева и других авторитарных. В противном случае они усиливают свои позиции на международной арене и еще масштабнее проводят внутренние репрессии, уничтожают гражданское общество.
Необходимо понимать, что все дивиденды, полученные от отношений с Западом, идут прежде всего на удержание системы, на финансовую подпитку идеологического и силового аппарата, который в конечном счете будет использован против населения в критических ситуациях. Что по сути и произошло в 2020-м. А ранее случалось в 2006 и 2010 годах.
Надежды на демократизацию посредством диалога приводили к обратному эффекту. Именно последовательное жесткое давление и прекращение каких-либо политических контактов с авторитарными системами создает серьезный прессинг на такие режимы.
— Но вы сами признавали, что «Беларусь находится под огромным геополитическим влиянием России, и это нейтрализует как политику санкций, так и диалог».
— Да, если говорить об эффектах краткосрочных. Но, если мы не видим быстрого результата от санкций, тем более его не будет от политики диалога.
Такие люди, как Лукашенко или Путин воспринимают диалог как слабость, которая развязывает им руки для дальнейшей внутриполитической или внешнеполитической агрессии.
Санкции имеют разноуровневый результат: прежде всего, морально-политический, когда люди, совершившие преступления, заносятся в черный список. Эти люди будут ощущать себя изгоями, и это тоже эффект, пусть и не всегда ощутимый для нас.
Во-вторых, санкции в отношении олигархов и приближенного круга лиц заставляют их суетиться: перепродавать активы, искать возможности выхода из черного списка, затрачивая огромные средства на то, чтобы произвести ребрендинг или найти лоббистов на Западе. И сейчас мы наблюдаем, как Алексей Олексин вынужден продавать свой банк, а Михаил Гуцериев рискует своими активами на Западе.
Если же мы говорим о макроуровне, то, безусловно, ограничения в функционировании предприятий также имеют в долгосрочной перспективе серьезные системные изменения.
Конечно, когда мы говорим о политическом эффекте, то всегда ожидаем, что санкции приведут к немедленному унич жению авторитарного режима. Таких примеров, к сожалению, в истории я не знаю. Санкции сокращают жизнедеятельность этих режимов, но не ликвидируют их моментально.
Главное, что мы должны понимать: отсутствие санкций как раз таки создает абсолютно тепличные условия для развития и жизнедеятельности авторитарных систем.
— Те, кто критикует эффективность давления на режим, приводит такие аргументы: а) санкции не эффективны, диалог же улучшит внутриполитическую ситуацию в Беларуси и модернизирует ее; б) санкции толкают Беларусь в сферу влияния России, а диалог приблизит к Европе.И в принципе мы ведь видим, что сегодня политическое поле зачищается под ноль (уж точно масштабнее, чем в период диалога). А усиление санкций заставляет Лукашенко теснее кооперироваться с Кремлем.
— По этим же пунктам можно проследить обратные тенденции. Во-первых, репрессии начались не в результате санкций, а вследствие желания населения изменить ситуацию в стране. Если бы не было санкций, репрессии в любом случае продолжались бы, потому что для Лукашенко главное не то, как строить взаимоотношения с Западом, а как удержать власть.
Более того, репрессии в стране начались именно после периода углубленного диалога между Западом и официальным Минском, когда Лукашенко стал восприниматься «диктатором с человеческим лицом» при том, что условия функционирования гражданского общества не изменились.
Репрессии продолжались на протяжении всего периода диалога. Достаточно вспомнить и протест «тунеядцев», и пикеты по защите Курапат, и выступления в защиту суверенитета в 2019-м, когда обострился риск подписания пакета углубленной интеграции Беларуси и России.
И репрессии 2020-2021 гг. — это как раз результат того, что система осталась неизменной. Этот механизм всегда был наготове: его просто запустили на всю мощь.
Лукашенко никогда не делал серьезных разворотов вне зависимости от того, на каком уровне были взаимоотношения с Европой.
«Союзное государство» возникло не после санкций, а в 1999 году. И на протяжении всех 20 лет оно развивалось: подписывались соглашения и реализовывались различные программы и проекты. Работа над дорожными картами началась в 2019-м.
Полагаю, у Лукашенко даже в голове таких мыслей не было – использовать процесс оттепели, чтобы действительно вывести независимость Беларуси на другой уровень.
Мое мнение: с Лукашенко ни при каком варианте — ни в условиях санкций, ни в условиях диалога — независимая Беларусь невозможна. Экономическая и политическая устойчивость режима Лукашенко зависит только исключительно от России.
На военном уровне взаимодействие между Беларусью и Россией тоже никогда не ослабевало. Те же учения «Запад 2017» — одни из самых масштабных учений — проходили как раз в условиях диалога с ЕС и США.
Это иллюзия, что диалог способствовал дистанцированию Беларуси от России. Да, были в их отношениях конфликты, экономические и энергетические войны. Но по факту диалог с Европой не привел к реальному усилению независимости Беларуси. Это было манипулятивное усиление. Его эффекты испарились, когда речь зашла о том, что общество хочет жить в свободной демократической стране.
Наше общество всегда стояло перед абсолютно абсурдным выбором: отказ от демократии взамен за условную независимость. Это к тезису, который выразил Евгений Прейгерман, что важно сохранить суверенитет, а демократия – потом.
Но это абсурд! Мы почему-то должны поддерживать авторитарное правление только лишь потому, что кто-то считает, что диктатура — это гарант суверенитета? Это как раз уже говорит о том, что суверенитет и независимость становятся заложником капризов власти.
— Но, держа в кармане этот козырь диалога с ЕС, Лукашенко мог лавировать в отношениях с Кремлем. И, несмотря на подписание тех или иных документов, мы находились на более отдаленной точке от России, нежели сейчас.
— На мой взгляд, это миф, который успешно использовался властями для того, чтобы своего рода легитимизировать собственный режим в глазах Запада. В экономическом и идеологическом плане Беларусь всегда была в орбите влияния России.
Если наш суверенитет зависит исключительно от того, будет ли Лукашенко находиться у власти, то можно с уверенностью сказать, что наша страна никогда не была и никогда не будет суверенной. Ведь в любом случае наступит момент, когда Лукашенко не станет. И что тогда останется от суверенитета?
Только тогда наша страна будет независимой и демократической, когда внутренние политические изменения не будут угрожать потерей суверенитета.
— Та оттепель в условиях диалога разве была полезна только Лукашенко и его режиму, а гражданскому обществу – нет?
— Если сравнить состояние гражданского общества и влияния политических организаций в период до 2006 года, даже до 2010-го, то тогда уровень был значительно выше, чем в 2014-2020. Практически оппозиция в последних выборах и не участвовала. Праймериз провалился.
Да, у нас не было политзаключенных в тот период, но мы опять же забываем важный момент: условная свобода функционирования гражданского общества зависела исключительно от их деполитизации. Как только общество попыталось выйти за рамки той игры, условия которой были выставлены властью, то оказалось под ужасающим прессингом, фактически в условиях террора. Но какая же это тогда оттепель?
Соглашусь с тем, что период отсутствия репрессий способствует тому, что общество начинает быть более активным и смелым. Возникает эйфория и ощущение, что есть возможности для перемен.
Но потом наступает момент, в котором условно свободно функционирующее общество сталкивается с государством. И это столкновение приводит к репрессиям.
— Каким вам видится финальный результат от санкций? К чему они должны в итоге привести: Лукашенко испугается и начнет демократизироваться и менять политическую систему, экономические проблемы заставят его уйти…. Где и в какой точке – политической и экономической — будет в этот момент Беларусь, когда реально почувствует эффект?
— Единственный эффект от санкции — это полная изоляция политической системы и её сегментов. Не думаю, что санкции в краткосрочной перспективе приведут к уходу Лукашенко: эта власть готова существовать в любых условиях внешнего давления и использовать любые средства для уничтожения оппозиции внутри страны.
Тем не менее, санкции подорвут устойчивость, финансовые и экономические ресурсы системы. И власть вынуждена будет искать выходы в том плане, идти на торг с Западом. Возможно, не в этом году, а в следующем.
Политика санкций и диалога имеет свою цикличность. Через какое-то время ЕС начинает быть менее жестким – как это происходит сейчас с режимом Путина. Его уже готовы приглашать на саммит Евросоюза. То же самое было и с Лукашенко в 2008-м.
То есть когда спадет драматизм внутриполитических процессов, для власти появится окно возможностей вести диалог и идти на незначительные уступки. Евросоюз не должен подыгрывать в этом.
Параллельно с санкциями Западу необходимо поддерживать белорусское общество: в плане визовом, независимых организаций и СМИ.
Но без активизации самого общества ждать, что санкции сами по себе решат проблему режима Лукашенко, нельзя.
Анастасия Зеленкова/gazetaby.com